Ялта и Ласточкино гнездо

Генрих VIII называл свою первую дочь, будущую королеву, известную как «Кровавая Мэри, самой драгоценной жемчужиной королевства. Ялту называют жемчужиной ЮБК, то есть южного берега Крыма. Отплыв от набережной, мы видим зелёный кусок теста, в котором то тут, то там выглядывают, как кусочки марципана, верхние этажи отелей. От мира земного Ялта отделена ровной грядой скал, будто стенкой противня, и, подтолкнутый к невыносимо лазурному морю, город печётся на солнце, шкворчит человеческое сало, течёт липкая детская карамель. Катера из нуги и пастилы, утыканные палочками для канапе, осели у слоёного теста причалов с лакричными покрышками. Стоит кусок рафинада – маяк на моле.

Наш катер идёт к визитной карточке Крыма, - как бы громко это ни звучало, - замку Ласточкино гнездо. Оно восхищает всех, кто смотрит на него с моря, снизу вверх. Это картинка из детских книжек: крохотный замок на вершине скалы, зависший над морем, как будто шахматная фигурка, поставленная на самый край стола и готовая вот-вот упасть.

Но взобравшись по извилистой лестнице, усеянной продавцами чебуреков и сувениров, восхищённые зрители начинают испытывать разочарование. Замок оказывается крохотным домиком, вблизи ещё меньшим, чем казался снизу. Площадка вокруг домика узка чрезвычайно, и два человека едва-едва могут на ней разминуться. С площадки можно глядеть вниз на скалы и лазоревые волны, можно глядеть вдаль на невидимый турецкий берег, спрятанный за дымкой, размывающей границы неба и моря, и можно глядеть налево на неровный берег с исчезающем в воздушной перспективе круглым животиком Аю-Дага. Другими словами, смотреть почти не на что. Разочаровавшиеся посетители, чтобы оправдать подъём по лестнице, говорят: «М-да, это, конечно, красотища», - и идут пить пиво, есть чебуреки и покупать сувениры, поддерживающие славу Ласточкиного гнезда как одного из самых романтических мест.

Оно и есть одно из самых романтических мест. Но в духе не английского, борющегося с суетным миром, романтизма, а немецкого, от реальности убегающего. Дело в том, что Ласточкиного гнезда не существует, точнее, оно существует не так, как другие здания. Оно или недостижимо далеко на вершине скалы и магнитиках, или настолько близко, что остаётся буквально держаться за стены. Мы не можем приблизиться на привычные для нас расстояния, с которых мы привыкли рассматривать и оценивать дома, и потому мы чувствуем дискомфорт, Ласточкино гнездо ускользает от нас, мы не можем его увидеть, его поймать, его уложить в нашем сознании. Мы не можем к нему привыкнуть. Ласточкино гнездо – это романтический фантом, к которому невозможно приблизиться, а если и возможно, то только в стране грёз. Но не каждый поедатель чебуреков собирается посещать эту страну.

И мы вынуждены вернуться на ялтинскую набережную, где любой желающий может нарядиться в блестящие, с пластмассовыми жемчужинами, костюмы а-ля Версаль и пофотографироваться на фоне аляпистых кресел и репродукции Джоконды. Кстати, в XVI веке считали, что растолчённая в порошок жемчужина – лекарство от всех болезней.